Дождь идет целый день. Летит под всеми углами. Как же сыро зимой в приморских городах! Такой сырости не узнаешь на московских холмах с центральным отоплением, если не живешь у реки. Моя вторая зима в Израиле начинается. Дневной ветер сменяется ночным - буйным, опасным. То взвывающим, как воздушная тревога, то призрачно-заунывным, как азан с минарета ближайшей мечети. К пяти часам уже темнеет. Интересно, как через грозовые облака полетят ракеты. Взрывы перехватов во время грозы - вот, должно быть, зрелище. Пожелаю, правда, чтобы сегодня у нас потребности в перехватах не было. А при всей любви к грозе, ветру и дождю, - то, что меня радует, не должно вредить кому-то другому (хорошему). Всем, кто снаружи по какой-то причине. За тысячу лет до нашей эры, еще до Вавилонского пленения, считалось, что Всевышний особо благоволит войне и буре - так пусть буря поможет его воинам. Буря. Суфа. Есть израильская модификация F-16 с таким названием. До двух ночи вглядывался в чистое небо, ожидая грозовые облака, но видел лишь проблесковые маячки самолетов и рев двигателей. Надо будет послушать, как шумит С-130, подозреваю, что вместо "Бури" ночной воздух резали транспортные "Геркулесы".
Раз уж вчера был вечер дневниковых воспоминаний, раз уж опять перешел в режим разговоров с самим собой, то самое время продолжить вызов призраков. Например, призрак класса, пасмурной темной хмари за окном, последний час до момента, как можно будет наконец отправиться домой. Мне нравились уроки истории, пока то, что вполуха слушал в пятом классе (2003 год? не помню, и через четвертый класс мы прыгнули) не начало замещаться на что-то странно-пропагандистское. Почему же слушал вполуха? Потому, что в момент, когда воспитанные телевизором и покемонами одноклассники внимали что-то про каменные орудия труда, я скакал по Ронсевальскому ущелью со знаменем Каролингов руке и с мечом из мягкого соснового плинтуса на бедре. Точнее, и конь, и ущелье, и знамя виделись мне в полудреме, а меч из плинтуса, покрытый рунами, нанесенными импортным светящимися в темноте гелем, а не кровью, ждал меня дома. За школьным двором, на теплотрассе, довольствовался обычными палками, а на самом школьном дворе - кулаками. Хотя, бывало, доводилось и менять одно на другое.
Интернета у меня не было, зато на Балтийской улице находилась замечательная детская библиотека. Как люблю библиотеки! И как давно в них не бывал. Во-первых, потому, что люблю иметь свое. Во-вторых, если взял что-то, что мне нравится, то не хочу отдавать, хоть и сложно найти человека, который настолько любит дарить подарки и делиться чем-то, как и я. Но мало что нравится мне больше книги. Разве что оружие. Оружие дарят, если оно не свое, его одалживают при владельце, его складывают, его передают, но им не делятся. Что-то похожее с книгами. Поделиться можно деньгами, едой, снаряжением (будь готов к грязи и прожженным дыркам, если вернут), но не книгой. Книги не любят возвращать и часто приводят в непотребный вид. А иногда книги и вовсе становятся заложниками - поводами для нежелательных встреч или без вести пропавшими жертвами конфликта. И тогда их приходится оставлять. Кстати, одежду тоже никто не возвращает, даже "счастливую". И не верьте девушкам, берущим ваши книги или предлагающим взять свои. Зато иногда полезно узнать или услышать, откуда взялась какая-то необычная для человека книга. Можно понять, с кем на самом деле имеешь дело. Через несколько часов, блуждая вдоль реки, загадал сфинксу загадку из песни Леры Линн, только надо было на этом и закончить: The mystery that no one knows...
Как же, все же, забавно получается. Вот еще что: проще понять что-то о человеке и его характере не разглядывая его книжные полки, а дав посмотреть свои. Тест на глупого, равнодушного или чрезмерно поглощенного самим собой человека, условный. Чрезмерно поглощенный собой человек не поймет, что вы не просто так поставили какие-то книги туда, где их проще всего заметить, и выкатит по их поводу свое агрессивное мнение (а иногда и выдаст тенденции к планируемому контролю/цензуре/циклу нарциссических очарований и обесцениваний). Не поняв, что вам эти книги дороги, вы их любите и не собираетесь стыдиться того, что "читаете такое", что у вас есть что-то свое, часть вашего сознания, которую тоже нужно уважать, хоть она и не соответствует, возможно, чьим-то представлениям о его нарциссическом расширении (вас, на деле - пока отдельной и свободной личности). Глупый человек (или просто не ваш, тот, кто не плавает по страницам и не ходит между мирами) может догадаться польстить, но, не разбираясь, остановит внимание не на именах авторов, тематике, заглавиях или чем-то знакомом, а просто на количестве книг. Скажет что-то неловкое в духе "неужели ты это все прочел?" (тем страшнее, если на деле это одна сотая или одна тысячная от того, что ты прочел реально). А равнодушный и льстить не будет, пытаться вас понять через ваши книги. Максимум зацепится взглядом за что-нибудь прикрытое на нижней полке, да скажет рассеянно: "Макс Фрай? Какое говно..."
Всегда мечтал иметь свою библиотеку. Запах книг. И полки. Желательно, закрытые стеклом, чтобы не заниматься фигурным стиранием пыли. Однажды гостил на даче, в комнате, где на меня по ночам смотрели со всех стен десятки отсыревших, старых томов. Хотелось пролистать каждый, даже те, до которых уже добрались заразные (как оказалось) мыши. Но для этого нужно время. И спокойствие. Как много нужно для книг, на самом деле! Море свободного времени, ясное сознание, дом, свое место, в котором можно их хранить. Иначе все сводится (по крайней мере, у меня) электронному экрану и перечитыванию, по большей части, того, что когда-то приносило приятные ощущения, с целью отвлечься от происходящего вокруг тебя сейчас. Много лет мне не было спокойно, не было и ясно, а потом не стало и дома.
В Старой квартире было много старых книг. В какое же отчаяние пришел, когда узнал, что родители отдали почти все. Хоть и в библиотеку. Оставались еще целые коробки - этого недостаточно. Моих хватило на один шкаф-стеллаж. А старые тома классики исчезли. Хочу дожить наконец до времени, страны и места, где у меня будет комната, в которой смогу разместить оставшиеся книги и начать копить новые. Я и в Израиле несколько беспризорных книг нахватал - намного меньше, чем мог бы, сдерживался, хоть уже вышел, увы, из-за бытовых нужд за пределы концепции "вся жизнь в одном чемодане".
Пока не думаю о том, что дальше. До седьмого октября думал - сейчас нет. Но, если, все же...Если уеду куда-нибудь дальше, надеюсь, что следующие жильцы этой квартиры будут нуждаться в той простой мебели, которая у меня есть. Обычно тут переезжают со своей, квартиры сдают пустыми. Надеюсь, что хозяева этой квартиры снова найдут репатриантов, которым мои подарки будут очень кстати. Или можно будет сдать в какой-нибудь фонд. Мы помогаем друг другу. Правда, микроволновку уже знаю, куда пристроить, микроволновка занята. Но микроволновки, купленные для съемных квартир, вообще заколдованные какие-то. На моем балконе в Москве одна так и осталась стоять, не знаю, как она еще одну зиму перенесет. Откопать ее под складом остального барахла никто, кроме меня, не сможет.
До сих пор путаюсь в Балтийских улицах и переулках. А дальше, на Ленинградском проспекте, был большой книжный. Не помню, всегда ли он был Московским домом книги. Но в нем провел тоже достаточное количество времени. Синий спектр цвета выцветает дольше всего. Как жалко мне выцветшие на витринах обложки. У всех бродячих собак должен быть дом (как хорошо, что Израиле, по крайней мере, на подконтрольной территории нет бродячих собак). У всех книг тоже должны быть дома. У людей, желательно, тоже, хотя бы в формате хижины где-нибудь на Аляске, зато своей, на земле, которую никто не застроит, не прихватизирует, реновирует или не превратит в невозможную для проживания/приобретения. В октябре 2021 года у меня должен был появиться свой (пусть и ипотечный) дом, но отвели сначала судьба и психованные пожилые продавцы, а потом твердая уверенность в том, что деньги еще понадобятся, так как на носу война и крах. Вот только мое шестое чувство, которого и сам побаиваюсь, не может пробить смесь надежд с озлобленным пессимизмом, чтобы сказать, когда у меня снова будет дом, постоянный, а не очередной временный, который придется оставить. А мне давно пора в свой собственный дом, хоть тает то, что на него зарабатывал, рушится страна, в которой тридцать лет жил в его ожидании, да надеждах, что станет лучше, можно будет жить, либо хотя бы успею заработать на более комфортный и плановый переезд туда, где мне будет лучше.
Куда, когда...У карт, что ли, спросить? Но тут - плохо. Да и потом живи с этим знанием, если карты вдруг соизволят сказать точно.
Поэтому все чаще во сне возвращаюсь в то время, когда дом у меня был. Когда казалось, что вот-вот дорасту до тех приключений, о которых читаю. Горела лампа на столе (а может, и свеча горела на столе, свеча горела), валил в свете фонаря в переулке за окном снег, либо падал дождь на ковер из опавших листьев. Читал, строил рыцарские замки из конструктора. А иногда и писал что-то в тетрадке. Стихи, рассказы, дневники. Самые ранние не сохранились. А те, что сохранились, повествуют о следующей эпохе - костров, прогулок по парку, надежд, разочарований и тайн, темных осенних дней. Да одному кошмару 2008 года, когда впервые понял, какой внутренний стержень унаследовал с кровью матери. И год 2009, когда решал, каким буду дальше. Переломный момент. А заодно...Нет, не стоит вспоминать о всем. Лучше уйти в более приятные годы. "Своя игра" по телевизору, добрый пес во дворе, тополь, обмотанный металлическим кабелем, тарзанкой отважных и безрассудных. Ванна с теплой водой, свобода после уроков, бумажные записки без имени...У нас у всех, думаю, есть в голове какая-то жизнь, которую мы должны были прожить. Но проживаем или прожили только ту, которую получилось.
Как же вечером пробирает сырость. На берег моря так и не пошел. Сегодня вообще было не выйти. Дождь стих. Может, на пару минут. Можно оторваться наконец от дневника и поделать что-то полезное, а можно полезть в сумку с одеждой, выбрать что-то, что не трогал с апреля-мая, да пройтись вниз по улице. Посмотреть, где что подтопило. Хотя уже совсем темно. Будь море в десяти минутах, а не получасе быстрым шагом, добежал бы туда.
Сыро, темно и спать хочется, хотя любая сонливость слетает в момент, как голова коснется подушки. В этом году будет теплее - ко мне приехало термобелье и мой спальный мешок. И все равно, в дождь, в пасмурную погоду, мне куда спокойнее и уютнее, тянет на воспоминания, чай с лимоном и такие вот разговоры.
Если можно сидеть у окна и не идти в темноту. И если, конечно, это не дорога домой или хотя бы не дорога к костру.